Был ли у Елены Петровны талант к музыке? Да, без- условно. Причем многогранный. Она была превосходной пианисткой и обладательницей великолепного музыкаль- ного слуха и уникального, бархатного, с широким диапа- зоном сопрано. Ее голос был душевный, теплый, грею- щий, ласкающий, укутывающий и в то же время очень женственный, чувственный. Елена Петровна имела и хороший актерский потенциал, мастерски передавая эмоции, чувства, мысли героев или авторов произведе- ний. Более того, она легко и изящно писала сама стихи на различные темы и песни, сочиняя к ним музыку. Мно- гие ее песни стали народными. Не раз она рассказывала, как, оказываясь в той или иной компании, за застольем слышала свою песню. Ирину долго мучал вопрос: «Как так получилось, что невероятно талантливый в музыке человек не реализовался в ней?»
Способности Елены Петровны к музыке и вокальные данные привлекли внимание взрослых еще в ее глубоком детстве. По рекомендации воспитателей и музыкального работника детского сада родители ее отдали в музыкаль- ную школу. Отец очень не хотел покупать пианино, моти- вируя тем, что и дорого, и некуда ставить, и живут в коммунальной квартире. Хотя соседи, как признавалась Елена Петровна, ничуть не возражали. Они заслушива- лись ее голосом и игрой, а когда она вдруг недостаточно внимания уделяла занятиям музыкой, даже шутливо напоминали ей об этом. Елена Петровна предполагала, что их, наверное, порой грела мысль о том, что они вно- сят вклад в становление будущей оперной дивы или рос- кошной эстрадной певицы. Для эстрады у нее были не только более чем подходящие вокальные данные, но и внешность — стройная, очень гармоничная фигура, точеные ножки и плечи, осиная талия, хрупкость в обли- ке, не оставляющая никого равнодушным, потрясающие глаза, аккуратный носик, припухлые губки, длинные вол- нистые волосы. Преподаватели на нее смотрели и радова- лись. Несмотря на то, что конкурсов проводилось в своем городе немного, она во всех принимала участие и неиз- менно занимала призовые места. К сожалению, на конкурсы в Москву и Ленинград, несмотря на пригла- шения, отец ее не пускал, мотивируя тем, что дорого все это. И история с пианино повторялась — его списали в музыкальной школе и им просто отдали. Деньги на поездку находили и готовы были им дать. Но если отказаться от пианино аргументов у отца не нашлось — его просто привезли и фактически оставили у дверей, да и соседи были не против, чтоб оно стояло в коридоре, благо, что тот был огромный, то вот от поездок он катего- рически отказывался, даже когда предлагали деньги. Еле- на Петровна рассказывала, что сначала она думала, что дают деньги в долг и отец переживает, что их не чем отда- вать; потом — что отцу неудобно и стыдно; затем — что может он переживает, как бы чего не случилось в дороге; но в конце поняла — он просто считал, что это ни к чему.
К окончанию музыкальной школы ее ждали на продолжение обучения в родном городе, Москве и Ленинграде. Но отец занял жесткую позицию: «Не время и не место песенкам и поигрулькам! Ладно в детстве. А сейчас — зарабатывать надо! Профессию получать! Нормальную!» Мать молчала, послушно кивая головой, когда требовал этого отец. Вот так и возник медицинский вуз в жизни Елены Петровны.
Ирина, слушая эту историю, вспомнила другую — об одной ее случайной знакомой. Как-то по работе она встретилась с сотрудником телевизионной станции и разговорилась на личные темы, благодаря тому, что в кабинете у Инны она увидела потрясающие картины, которые ее сильно впечатлили. Оказалось, что их пишет Инна. На вопрос о том, как же так получилось, что при таком таланте, заметном невооруженным взглядом, она работает на телевидении, Инна рассказала свою неболь- шую историю. Училась она в художественной школе и планировала поступать на худграф в Киеве. Ради этого даже учила украинский язык. Но когда время пришло уез- жать и поступать, родители сказали ей: «Картинами ты много денег не заработаешь. Так что давай-ка ты посту- пай туда, где это все-таки можно делать». Сказали так и порекомендовали связать ей жизнь с журналистикой и телевидением. Самое забавное заключалось в том, что, по мере узнавания Инны, Ирина поняла, что зарабаты- вает та на жизнь вовсе не тем, на что училась. За ее кар- тинами очередь и люди готовы платить, лишь бы запо- лучить результат ее таланта. За плечами у нее несколько успешных персональных выставок и участие во многих других интересных художественных проектах. Но удиви- тельно было не только это. Слушая историю Елены Пет- ровны, Ирина вспоминала продолжение истории Инны. Как-то они еще раз с ней встретились, и знакомая была озадачена. Ирина проявила участие, поинтересовалась причиной раздумий и печали. Оказалось, что дочь Инны заканчивает последний школьный класс и настало время окончательно определиться с вузом для дальнейшего обу- чения и получения профессии. Дочь хотела поступить в театральное, у нее явно были задатки комедийной актрисы. Ирина спросила: «Что же тут такого печально- го?» Ответ Инны ее поразил до глубины души: «Печально то, что она поступит без труда! С ее-то способностями! Но как она будет зарабатывать на этом? Ведь на этой про- фессии особо не заработаешь. Пусть лучше идет учится на юриста». Вспоминая эту историю, Ирина вспомнила и другую, которую услышала в поезде, будучи в дороге в командировку. Попутчица в разговоре между делом рас- сказала о своем сыне, у которого прекрасный нюх и вкус. Ирина спросила: «Наверное, повар?» «Ой, нет! Что вы! Я убедила его стать программистом! Ну сколько зарабаты- вают повара? Копейки! Но вы правы! Он прекрасно гото- вит, лет с пяти. Я уже как двадцать лет не подхожу к кухне! Все он! Такие блюда делает! В ресторане так не кормят, как он меня с детства дома!» Но самой печальной исто- рией из этого контекста была для Ирины другая. Ее она услышала от повара на одной из баз, расположенной не в туристической части Алтая. Женщина переживала, что дочери пора поступать и приобретать хорошую про- фессию, которая ее всегда прокормит. Но та хочет посту- пать в балетное училище! А женщина хорошей професси- ей считала для нее работу патологоанатомом в судебно- медицинской экспертизе. Ирина тогда себе представила картину, от которой вздрогнула — прекрасный лебедь среди трупов, порой изуродованных.
«За что?» — кипела Ирина. «За что так родители не любят своих детей? — снова и снова задавала она себе вопрос. — Или, может быть, не верят в них? В их таланты и способности? Может, потому, что когда-то не верили в их таланты и способности? Или, может быть, наоборот любят? Может, слишком сильно? Чересчур? Как уродли- ва бывает порой родительская любовь, казалось бы, самая прекрасная в мире! Пытаясь защитить детей или направить их на путь истинный, родители порой настоль- ко переусердствуют в своем стремлении, что сбивают детей с истинного пути или причиняют вместо добра зло и боль!»
Возможно, грустила Ирина, Елена Петровна не стала бы звездой мировой или российской величины. Может быть, она была бы только звездой местной. Пусть так. На самом деле это не важно. Важно то, что она зани- малась бы своим делом и, значит, точно добилась бы в нем успехов. «И с деньгами, — прикидывала Ирина, — у нее точно было бы все в порядке. Да и жизнь у нее могла бы сложиться по-другому...» Как-то Елена Петров- на обмолвилась о словах своей матери, сказанных ею перед смертью: «Знать, судьба у тебя такая. Видать, Бог так распорядился!»
«Да не Бог так распорядился. Нечего гневить Бога, обвиняя его в том, чего он не делал. Он свою миссию выполнил — талантами человеками наградил. А вот люди посмели творение божье исправлять или вообще забыть о даре, объявив его никчемным», — гневалась про себя Ирина. Она понимала, дело не только в родителях. Но и в самом человеке — его вере в себя, в свои силы, в его умении замечать подсказки и помощь на пути. Она понимала, в жизни Елены Петровны она была — под- бадривающие соседи, поддерживающие и направляющие преподаватели, судьи с конкурсов и многие другие.
Ирина после этого рассказа задала себе вопрос: «А если бы те силы, которые Елена Петровна столь щедро бросала на выполнение воли отца, мужа, капризной све- крови, она столь же щедро бросила бы на реализацию своего таланта? Что бы получилось? Где этих сил тре- бовалось бы меньше в конечном итоге? Да даже если и не меньше, то на каком пути было бы больше радости от жизни, своей жизни? Был ли выбор? Безусловно! Вопрос в другом: видела ли этот выбор эта женщина и признавала ли сама за собой право на него?
Может, поэтому не важно, кем был дан Елене Пет- ровне потрясающий голос и музыкальный талант к нему — природой, судьбой или правда самим Богом! Важно другое — в итоге безмолвие длиною в целую жизнь!»